Чёрный Дьявол в зимнем саду

[Alian Arrey Kachchery]

Чёрный Дьявол в зимнем саду

Alian Kachchery

Аннотация:
Короткие истории, которые объединяются витиеватым слогом, персонажами и мрачной средневековой атмосферой. Нить сюжета, пронизывающая их, тонка и запутана, гроздями свисают с неё узелки тайн и недосказанностей.

Произведение входит в цикл «Темные сказки»

Оглавление:
Чёрный Дьявол в зимнем саду:
I. Чёрный Дьявол в зимнем саду
II. Город охотится на людей
III. Карнавал в ночь осеннего равноденствия
IV. Сон, приснившийся Дьяволу
V. Сказка для Дьявола
VI. Базарная площадь на темную неделю
VII. Ведьма дает наставление
VIII. Инквизиторы выходят на охоту
IX. Траурное одеяние короля
X. Шабаш в ночь весеннего равноденствия
XI. Не перечь королю, сестра
Дополнительные материалы:
Песнь о Смерти
Ведьмовская
 

I. Чёрный Дьявол в зимнем саду

I.

Чёрный Дьявол в зимнем саду

Каждую ночь Его Величество выходит на балкон и всматривается в темноту сада.
Он ждет.

Белые хлопья, мерно кружась, усыпали крыши спящего каменного зверя. Многочисленные глазницы потухли, и лишь немногие отблески свеч, проглядывающие сквозь опущенные веки, ложились на пустынные улицы. Вслушиваясь в тихое посапывание ручного города, на балконе, подставляя закаленное тело ночному морозцу, замер король. Тяжелые думы гнали сон прочь.

Королева. Умерла. На костре.

Ровно месяц назад королева обратилась к священникам. Дурной сон, что мучил ее уже двенадцатый день, дотошно повторялся до мельчайших деталей, измучивая спутницу короля дурными предчувствиями. Она бы списала все на богатое воображение да бессонницу, но... Черный Дьявол, что терзал душу королевы во снах, явился в реальности.

Королева встретила его в саду. Желтые глаза выжигали на душе панический страх, немигающе следя за жертвой. Мрачно отливала в лунном свете угольно-черная шерсть.

А еще Он молчал. Не соблазнял заманчивыми обещаниями, не насмехался, не спрашивал. Просто молчал. И смотрел.

Нервы некогда сильной женщины сдали.

Следов на девственно чистом снегу не нашли. После недельного расследования и освящения покоев правителей от злых духов, неожиданно, инквизиция объявила королеву ведьмой. В ее шкатулке обнаружили флакончик с ядом, две длинные черные иглы и связку сушеных трав. "Неоспоримые доказательства".

Рядом с тенью правителя, что раскинулась на сугробе внизу, выползла еще одна, но, так и не достигнув размеров первой, застыла. Монарх не обратил внимания на появление старого советника. Его взгляд невидяще блуждал по хранимому ночью саду. Старик вздохнул и, грустно покачав головой, вновь исчез в комнате, тихо бормоча. Все слова, которые нужно было сказать, он уже сказал.

Король же встретился глазами с двумя сверкающими в полумраке блюдцами расплавленного золота. Черная тень, до того беспечно развалившаяся на ветке, грациозно потянулась и ловко перепрыгнула на очищенные королевскими руками от снега широкие перила.

Монарх было протянул руку, чтобы дотронутся до мягкой шерсти, чьей гладкости позавидовали бы лучшие шелка, но гость раздраженно дернул хвостом. Потом передумал и нырнул в объятия короля тонким девичьим станом. Губы растянулись в довольной улыбке, когда мужчина зарылся носом в длинные волосы, вдыхая пьянящий аромат ночи.

"Ты мой"

Гость не желал тратить на разговоры время, что луна отвоевала у солнца, давая простор для игр своим детям. Он нуждался в тепле и ласке.

***

Еще солнце не вошло в свои права, когда пробуждающийся зверь задумчиво провожал глазами черного Кота, спешащего к Большой площади. На белоснежном снегу провалом в бездну темнело пепелище. С урчанием Кот катался по этой черноте, тщательно измазываясь сажей.

И лишь только на Башенных часах звонарь потянул веревку, Кот подмигнул каменному сообщнику и растворился в морозном воздухе. Белые хлопья укрыли следы, не оставив даже намека на Его присутствие... 

II. Город охотится на людей

II.

Город охотится на людей

Каждое утро каменный зверь дружелюбно распахивает главные ворота. Но как быть, когда на горизонте беда?

Еды было вдоволь. За последние несколько лет каменный зверь стал чуть более железным, а также значительно окреп и подрос. Он дотянулся лапами до гор, а массивное тело с трудом помещалось на одном берегу.

Король не скупился на строительство в мирное время. Город должен был процветать. К тому же торговля шла хорошо, и каждое утро зверь лениво проглатывал толпы бывалых торговцев и крестьян, везущих свой отборный урожай, чтобы выторговать за него чуть больше, чем обычно дают, и чуть меньше, чем он стоит на самом деле. Каждое утро люди разбивали палатки на ярмарочной площади, и город наполнялся жизнью.

Король отбросил отчеты разведчиков и досадливо поморщился. Однако же, когда в дверь аккуратно постучались, принял расслабленное выражение, откидываясь на спинку кресла. Из-за двери тихо просочился старик-советник, дрожащими руками придерживая пыльную бутылку вина.

– Мы на грани войны, – сказано это было без тени злости или страха, а скорее с оттенком усталости.

– Не удивительно, Ваше Величество, у нашего королевства есть что взять, а вот армия никудышная, – заметил советник, – об этом широко известно.

– Её нет, – поправил его монарх.

***

Первая атака была внезапна, но являлась скорее диверсией. Огонь жадно обгладывал деревянные дома старого квартала. Город взвыл. Поток торговцев оскудел, но не прекратился. Зверь проглатывал их осторожнее, по телу пробегала дрожь каждый раз, когда кто-то казался ему несъедобным.

Король задумчиво мерил комнату шагами, пока советник рылся в бумагах. Наконец он остановился напротив окна и ткнул пальцем в шпиль соседней башни.

– Только за последний год металла было завезено в два раза больше, чем ушло на все эти архитектурные изыски. И скажи мне, будь так добр, куда же делись излишки?

Советник недоуменно глянул на монарха и промолчал.

– Я тебе скажу! Каждый мужчина этого города, каждый отец и кормилец посчитал за обязанность обеспечить свою семью орудиями труда и быта. Но сколько там в цифрах? – король неопределенно помахал кистью у виска, ожидая ответа.

Советник прищурился и заключил:

– Много. Гораздо больше чем нужно.

– А это значит, мой дорогой друг, что нужно созвать народ на площадь и спросить, действительно ли кузнец не сковал ни одного меча.

Город шумно дышал и поскуливал, чувствуя приближение врага. Со скрипом поджимал обожженный хвост. Королю пришлось нашептать ему немало слов, прежде чем зверь послушно выгнулся и удовлетворенно загудел.

***

– Я уже получил отчет, они близко, – поприветствовал король советника поднятым бокалом, не отходя от открытого окна в сад. – Убедись, что люди оповещены и готовы к приему гостей.

Всем своим видом зверь показывал свою безмятежность. Веки были блаженно прикрыты, а взгляд тускл. Изредка он открывал один из многочисленных глаз, сверкая в темноту, позевывал, и снова замирал.

– Знаешь, теперь я даже рад, что мой народ такой, – протянул монарх и отчеканил по слогам, – пре-дус-мот-ри-тель-ный.

– Вороватый, Ваше Величество, – осторожно поправил его советник, на что король лишь отмахнулся.

Город вдохнул побольше утреннего тумана, слегка ощерился, царапнув когтями брусчатку, и по-будничному приветливо распахнул пасть...

III. Карнавал в ночь осеннего равноденствия

III.

 

Карнавал в ночь осеннего равноденствия

Дважды в год в ночь равноденствия нечисть гуляет среди людей.

Мокрый туман голодными змеями расползался по улицам, извивался по крышам, обгладывал витые фонари, свисающие над каждой дверью. Они расплескивали вокруг мягкий оранжевый свет, добавляя огня в полыхающий осенью город. В редких лужах кружили листья, вдохнутые дремлющим еще зверем, зарывшимся мордой в лес. Он греб их лапами в забытьи, нанизывал на усы и разбрасывал с фырканьем, когда очередная пестрая толпа пробегала по мокрой брусчатке.

О, сколько их было здесь, разодетых в вычурные одежды, с перьями в шляпах и кружевом на подолах. Тех, чей звонкий игривый смех гулко отскакивал от каменного нутра зверя, чтобы взмыть вверх, распугав ночных птиц, примостившихся на ярких гирляндах. Тех, что скрывали свои лица за золочеными масками. Ведьм, одним словом.

Они стекались на площадь каждые полчаса, кружили в танце и вновь разбегались по городу, смешиваясь с толпой разукрашенных горожан. Все знали правила игры, поэтому Карнавал обычно проходил без происшествий. Даже дети с малых лет впитывали с предсонными сказками, что ведьмам нельзя смотреть в глаза. Только королю позволено.

Прячась в низком тумане, чинно шествовал Черный Кот. Он ловко избегал так и норовящих наступить на хвост ног, посмеиваясь от собственной важности, и недовольно встряхивал мокрые лапы, когда неосторожно наступал в зеркальную на темной от влажности дороге поверхность какой-нибудь мелкой лужи.

Дамы в золотых масках, завидев Его, шутливо приседали в полупоклоне, а позже с визгами подхватывали Его на руки, гладили, тискали и всячески обхаживали. Он довольно урчал и легко выскальзывал из ведьминых объятий, на прощание помахав хвостом. Зверь с опаской наблюдал за ним из-под полуопущенных век, в сонном дурмане не делая, впрочем, никаких попыток вмешаться в стандартные ритуалы.

Горожане пускали на реку венки, которые тут же утопали в молочно-белой дымке, и из города выплывала неровная колонна парящих огоньков. Дети бегали вокруг взрослых, выклянчивая угощение или яркую безделушку, которые ведьмы по обыкновению притаскивали в город накануне Карнавала.
Лишь только забрезжил рассвет, на площади вспыхнули костры. Ведьмы растворились в утреннем тумане, рассыпавшись горстью золотых листьев, не желая разделить судьбу тех, что наивно сняли маски, встречая солнце. Город встрепенулся и зашуршал каменными сводами, сбрасывая морок. Улицы пустели, голоса затихали. Уставшие горожане тянули детей по домам.

Король наблюдал за корчащимися в пламени фигурами, задумчиво поглаживая черную шкуру лежащего у него на руках Кота. Золотые листья падали к его ногам.

IV. Сон, приснившийся Дьяволу

IV.

Сон, приснившийся Дьяволу

Дьявол приходил каждую ночь.

Черный Кот юркнул в приветливо приоткрытое окно и просочился сквозь тяжелые портьеры.

В королевской спальне было тихо.

Монарх дремал, прямо в одежде завалившись поверх полурасправленной постели. На мерно вздымающейся груди покоилась почти дочитанная книга. Дьявол неспешно забрался сверху на короля, мягко перебирая лапами и оставляя зацепки на дорогой одежде. Почувствовав на себе немаленький вес Кота, Король поморщился и проснулся. Книга соскользнула в сторону и упала на пол, удачно захлопываясь, когда мужчина сел, поднимая Кота на вытянутых руках перед собой.

– Я собираюсь спать, – король поставил Кота на одеяло и огладил по спине, попутно снимая сапоги, наступив на запятник. Дьявол извернулся, растекаясь тенью по кровати. Черные волосы небрежно рассыпались по шелковым подушкам.

"Как пожелаешь"

***

Он лежал на облаке и лениво махал белоснежным хвостом. Под Ним на много миль раскинулось побоище: бессмысленный концентрат людского безумия. Из земли торчали копья, острыми щепками целясь в небо. Кое-где развевались рваные знамена. Изломанные фигурки крючились на земле, в тщетной попытке глотнуть чистого воздуха, не протравленного запахами крови и пота. Но Его глаза, сияющие золотым светом, немигающе смотрели в эпицентр этого копошения, где под затухающим пламенем оголялось сожженное пятно. Смесь погоревшей плоти и земли, пропитанной кровью, блестела угольной чернотой.

Он дождался, когда от пламени останутся лишь тлеющие переливы, и мягко спрыгнул вниз. В тот же момент, когда Он достиг земли, Его лапы окрасились в черный цвет.

***

Монарх, разбуженный тихим стоном, с некоторым беспокойством наблюдал, как скрытые за сомкнутыми веками беспорядочно бегают глаза. Он мягко огладил изящное тело и аккуратно обнял, подтянув к себе. В ответ на этот жест веки распахнулись, и на Его Величество уставились два больших светящихся в темноте глаза.

– Неужели тебе и приснился кошмар? – протянул недоверчиво король, нежно перебирая пальцами вдоль позвоночника.

"Мне тоже снятся сны"

Девичье тело выгнулось на ласку и уткнулось носом в шею короля.

"Это твоя вина"

– И как же я могу её загладить? – поинтересовался монарх.

"В следующий раз прочитаешь мне сказку" – ответил ему на это с утра Кот и скрылся в саду.

V. Сказка для Дьявола

V.

 

Сказка для Дьявола

Монархи всегда платят по долгам.

Король перепроверял смету на металл, когда Кот нагло запрыгнул на стол, толкая боком стопку бумаг на пол. Та тяжело плюхнулась вниз, разъезжаясь в стороны, а верхние листы вспорхнули и осели чуть поодаль. Не отрываясь от чтения, мужчина помахал кистью, мол, брысь, и поднял документ повыше, спасая от когтистой лапы. Опрокидывая чернильницу, Дьявол, как ни в чем не бывало, разлегся посреди стола, всем своим видом показывая, что никуда Он не пойдет, пока Его Величество не утащит Его за шкирку. Хвост рисовал неровный полукруг, размазывая по дереву черную жидкость. Король лишь устало потер глаза, продолжая читать.

Под мерное тиканье минутная стрелка успела совершить полный оборот, увлекая за собой и часовую с коротким щелчком. Король, наконец, положил документ на чистый край стола, и кресло протяжно скрипнуло, когда он встал, потягиваясь и разминая плечи. Не обращая внимания на бумаги, оставшиеся лежать на полу, он прошел по ним и, подхватывая под живот задремавшего Кота, направился в покои.

Тот незамедлительно встрепенулся.

"Ты закончил?"

– Да, и не только работу, – король позволил Коту забраться на плечи и теперь почесывал его за ухом. – Сегодня я расскажу тебе сказку, которая тебе неизвестна.

"Я знаю все сказки".

Монарх улыбнулся и ткнул пальцем в Его нос:

– Верно. Но я придумал новую. Специально для тебя.

"А о ком она?" – Дьявол обвил хвостом шею короля, пачкая в чернилах, а может быть – в саже. Монарх остановился ненадолго, задумчиво глядя вперед, и неуверенно ответил:

– О Смерти.

***

Марика всегда была очень любопытной девочкой. Каждый раз, когда на город спускался туман, она прилипала к окну, надеясь увидеть, чего же такого страшного в нем, что мама и папа не разрешают ей выходить на улицу, пока он не рассеется. Марика всегда удивлялась, что туман такой густой, как будто молоком залили улицы. Наверное, если можно бы было выйти наружу, то и рук своих не увидишь. Мама говорила, это потому, что их дом совсем близко к реке. И сегодня туман был такой же густой, клубился за стеклом, а Марика всё всматривалась в эту белизну. Где-то в самой-самой глубине промелькнул огонек. И еще один. Марика даже не назвала бы огоньками, это было похоже на проблики, но было так необычно. Марика давно думала о том, что ничего страшного не случится, если она откроет дверь и выйдет наружу. На один шажок. Она даже никуда не уйдет, просто проверит, насколько туман густой. Ну и может быть увидит, что за огоньки мелькают со стороны реки.

Сегодня Марика осталась в доме одна, и это еще больше подогревало её неудовлетворенное любопытство. Она накинула шаль на плечи и уверенно подошла к двери, но как только взгляд наткнулся на тяжелый засов, решительность начала медленно уступать место неуверенности. Не хотелось расстраивать маму, и папа будет ругаться, если узнает. Но они ведь не догадаются, если она ненадолго?.. Упрямо сжав кулачки, Марика откинула засов и тихонько отворила дверь.

Туман обтек дверь и остался стоять ровной плотной завесой, не проникая в дом. Лишь по полу от порога струились его слабые, почти прозрачные потоки, истаивая сразу же за Марикой. Она шумно втянула носом воздух и сделала шаг.

Туман был мокрым и тяжелым. Марика вытянула свою маленькую ручку вперед, и она тут же исчезла в белизне по самый локоть. Платьице неприятно липло к телу, а с волос, казалось, капала вода. Не очень приятно. Марика оглянулась на открытый дверной проем, который теперь большим желтоватым прямоугольником висел в дымке, и сделала еще один шаг. Те огоньки, что она заметила из окна, стали чуть ярче. Стараясь идти ровно вперед, Марика дошла до края берега, ощупывая ножкой невидимую землю. У самой реки она от удивления остановилась, когда поняла, что плотная белая завеса осталась за спиной. Огоньки оказались пламенем свечей. Их держали люди, что сидели в лодочках. Эти лодочки неровными рядами плыли по реке.

Где-то совсем близко послышался голос. Слов было совсем не разобрать, Марика поняла только, что кто-то поет. Она посмотрела дальше по реке и увидела силуэт моста. Он был окутан туманом, который клубами расходился в стороны, вставая в ровную белую стену. От самой середины моста исходило странное свечение. Марика решила подойти ближе. Совсем чуть-чуть. Считая шаги, она направилась туда.


"...видны ...танья моста,
На ...ту том ... стоит".


Голос становился тем громче, чем ближе был мост. Когда Марика дошла до него, то поняла, что на нем не было тумана.

Свет, казалось, стекал, подобно воде, вниз с ажурного фонаря, который на вытянутой руке держал одетый в белое человек. Он сидел прямо на широком каменном поручне спиной к реке, склонив голову вниз. Его губы плавно двигались, выпуская слова, которые Марика теперь могла разобрать:


"...За мостом – пустота, под мостом – река,
По реке корабли плывут.


И в руках по свече, в них сидят старики,
На корабль по одному..."


Стоило детской ножке шагнуть на мост, как незнакомец тут же вскинул голову, раскрыв на пришелицу пустые глазницы:

– Кто?!

От громкого голоса Марика вздрогнула. Она уже мечтала броситься прочь, но ноги её не слушались, а тело пробил озноб. Казалось, что этот взгляд приковал её к месту. Фонарь покачнулся, расплескивая холодный свет, когда незнакомец встал и направился к ней.

– Как твое имя?

Он был старше, невольно подумала Марика, со страхом рассматривая незнакомца. Как друзья брата с соседней улицы, но мама сказала бы, что они все для нее маленькие дети. Незнакомец, похоже, был немного озадачен её появлением. По крайней мере, именно так решила Марика, увидев складку, появившуюся у него между бровей, когда он подошел ближе.

– Ма... – Он замер в нескольких шагах от неё и оставался неподвижен, ожидая её ответа, – Марика.

Ничего не сказав более, незнакомец развернулся и пошел обратно. Его окликнул робкий детский голосок.

– А тебя как зовут?

Странный парень снова остановился, склонив голову на одно плечо. Он молчал, и Марика уже подумала, что не услышит ответа. Да и зря она спросила. Не стоило...

– Пусть будет Гарион , – теперь уже не незнакомец продолжил путь и сел, прислонившись спиной к каменной ограде. Его лицо снова смотрело в сторону Марики, и её пугали провалы в глазницах.

– Приятно познакомиться, Гарион, – она сглотнула тугой комок, вставший в горле, и поплотнее укуталась в шаль, отводя взгляд. Не похоже было, что этот странный человек желает ей зла, но от него веяло колкой опасностью, и Марике пришлось снова собрать всю свою смелость в кулачок, чтобы приблизиться. Она подошла к перилам и свесилась через них, разглядывая людей внизу.

– Ой, – непроизвольно вырвалось у неё, когда она столкнулась взглядом с мужчиной в лодке. Тот аккуратно поставил свечу и потянулся руками к вверх, настойчиво вставая на носочки, отчего лодка покачнулась, посылая рябь вокруг.

– Не смей с ним говорить, – слова Гариона прозвучали так резко, что Марика снова вздрогнула. Она повернулась к нему, указывая пальцем вниз:
– Он хочет забраться на мост.

– Слишком высоко, – равнодушно ответил ей Гарион, так даже и не взглянув туда, куда она показывала.

– Зачем тогда он так тянется? Похоже, он хочет сюда, – Марика снова посмотрела на мужчину внизу.

– Он верит, что вернется в мир живых. Это бесполезно. Мост никуда не ведет, – всё так же безэмоционально сказал Гарион.

– Но как же... я же пришла? – Марика растерянно заморгала.

Гарион повел плечом, как будто сбрасывал чужую руку или отмахиваясь от мухи.

– Пришла, – заключил он.

– А все эти сказки. Иногда люди возвращаются же, правда?

– Было несколько раз, – Гарион поднял фонарь выше, расплескав свет. Тот скатился струйкой с моста, и Марика услышала горестный стон снизу. Она посмотрела туда, на реку, где мужчина, ранее тянувшийся к ним, склонился над потухшей свечой, дрожащими руками водя вокруг нее. Над ухом раздался щелчок пальцев, и свеча снова вспыхнула, маленьким трепетным искрой среди уверенных огоньков с соседних лодок.

– А что за свечи они держат?

– Этот огонь – память о них.

– Как это?

– Когда они умирают, там, – Гарион неопределенно махнул рукой в сторону истока реки, – остаются их родные. Пока они помнят, свечи горят. Пока свечи горят, о них, – он снова махнул рукой, на этот раз в другую сторону, – помнят.

Родные. Мама и папа будут волноваться, если Марики не будет дома, когда они вернутся. Она ведь не собиралась уходить надолго, а сейчас и непонятно было, сколько же прошло времени. Марика подумала об этом и тут же поняла, что пора возвращаться:

– Мне нужно домой, – она извиняющеся посмотрела на Гариона, вставая.

– Ты не сможешь уйти отсюда, – голова его покачнулась в странном жесте, не то подтверждая, не то отрицая его же слова. – Мост никуда не ведёт.
– Но я ведь пришла сюда по дороге, – Марика жалобно поджала губу. – По ней и вернусь.

– Можешь попытаться, – благодушно разрешил Гарион, перебирая когтистыми пальцами по фонарному кольцу.

Марика подошла к краю моста. Он резко обрывался, ровной каменной кладкой нависая над туманным ничего. Чтобы удостовериться в этом, Марика аккуратно села и спустила ноги вниз. Холодный туман медленно обтекал стопы. Ни следа дороги, по которой она пришла. Марика заплакала. Соленые капельки падали на ладошки и превращались в дымку.

Лодки все так же плыли по реке, тихие всплески раздавалась от их бортов. Люди всё так же тихо баюкали свои свечи. Туман все клубился. Свет, лившийся из фонаря, заметно потускнел. Марика посмотрела на Гариона, рассматривающего своими пустыми глазами фонарь. Он хмурился и молчал.
– Что такое? – Марика встала и вернулась к Гариону. Стало почти совсем темно, как будто один фонарь освещал всё. Снизу полыхали свечи, не позволяя темноте окончательно взять власть. Гарион перевел свой пугающий взгляд на неё снова.

– О, я, кажется, понял, – он подошел и поставил совсем иссякший фонарь рядом с девочкой. – Теперь это твоё.

Гарион направился к противоположному концу моста.

– Стой! Куда ты? – Марика попыталась вытереть слезы тыльной стороной ладошки, но перед глазами упрямо возникала мутная пелена. Светлые одежды было не разглядеть в белых клубах дыма. Она схватила фонарь, радостно заискривший, забрызгавший светом, когда когти стукнули по металлу, и побежала за Гарионом, но остановилась, когда он приблизился к самому краю.

– Никуда, – он только пожал плечами, ступая с моста в туман.

***

"Как давно ты умерла?"

Кот запрыгнул ей под руку, мягко ступая по старому камню моста. Она подвинула тяжелый резной фонарь, давая Ему место, и осторожно провела когтистой рукой по изгибу кошачьей спины.

– Я никогда не была жива, – спустя вечность сказала Смерть.

"Но разве то, что ты на мосту, а не под ним, не значит обратное?" – беззаботно поинтересовался Дьявол.

Смерть не ответила, только её ресницы дрогнули, посылая вниз клубы тумана.

VI. Базарная площадь на темную неделю

VI.

Базарная площадь на темную неделю

На базарной площади не протолкнуться.

Несмотря на уже скрывшееся за горизонтом солнце, торговцы не спешили закрывать лавки. Такую темную неделю, когда торги не прекращалась ни на минуту, ни днем, ни ночью, устраивали несколько раз в год, и базар никогда во время нее не испытывал недостатка ни в товарах, ни в покупателях. Лавки ломились от овощей и молодой зелени. Крупные яблоки блестели боками в свете фонарей, вокруг которых уже вились мотыли, хаотично двигая крыльями. Меж торговых рядов разносилось благоухание трав и цветов, проснувшихся в сумерках, и гомон толпы, разрезаемый изредка особенно громкими зазывалками. Старая мастерица раскинула по доскам расписные платки и устало опустилась рядом, иссушенными пальцами перебирая пряжу. Мимо прошла массивная фигура в алой робе. На груди у той, на толстой цепи висела черная чаша, украшенная крупными неограненными красными камнями. От всего облика веяло кровожадностью, присущей местным церковнослужителям. Инквизитор держал высоко поднятым факел, освещая неровную брусчатку под ногами, а свободная рука покоилась на поясном кошеле, но вряд ли хоть кто-то осмелился бы обворовать служителя церкви. Даже выжившие из ума бродяги сторонились их, хотя, стоит признать, что таких, неприкаянных, в городе можно было пересчитать по пальцам одной руки. Король, поговаривали, знал их поименно и не спешил хоть что-то делать. В отличие от тех же инквизиторов, они были весьма безобидны и не посягали ни на чужие жизни, ни на чужое имущество.

Церковник бросил короткий взгляд из-под балахона на рыжую травницу, развешивающую сухие пучки полыни под балками, но, скрипнув зубами, всё же поспешил дальше. Отвлекаться на костры в такие недели было запрещено. На пытки, впрочем, тоже. Король не терпел непослушания в данном вопросе, ведь хлебом города была торговля. Помнится, как-то епископ попытался добиться и зрелищ, рассуждая о том, что великая миссия не может быть прервана или отложена, на что получил весьма жесткий ответ:

– Жаждете крови? Испейте своей.

И десяток истерзанных "палачей", вывешенных над воротами храма.

Больше королю никто не перечил.

Дел у инквизиции меж тем меньше не становилось. На темную неделю они усердно молились и готовили хворост, дабы отыграться за потерянное время, как только базарная площадь опустеет. А еще, конечно, Его Величество и Церковь заставил участвовать в оживленной этой редкой порой жизни города. Площадь раскинулась аккурат между дворцом и храмом, и сейчас в последнем кипел такой же шумный рой, как и снаружи. Люди несли подношения, исповедовались, наполняли фляги белой водой. Провинившиеся священнослужители оставались дежурить в храме круглые сутки, пока не валились с ног от усталости, и каменный зверь укоризненно заглядывал через парадный вход, осуждающе гудел, но его внимание тут же переключалось куда-нибудь на площадь, где очередной торговец задорно свистел и улюлюкал, приманивая покупателей.

– Ткань высшего качества!

– Цветочная вода, прямиком из Западных Садов!

– Талисман на удачу! Оберег от злых духов!

Из-под очередного прилавка, заваленного пестрыми тряпичными куклами, выскочила маленькая черная тень. Инквизитор, под ноги которого она и бросилась, выругался и пнул её в сторону, не обращая внимания на то, как вспыхнули золотом кошачьи глаза в ответ на такое обращение.

VII. Ведьма дает наставление

VII.

Ведьма дает наставление

И хоть руки её дрожали, голос был тверд.

В доме чистом, ухоженном, да с резными ставнями, что закрыты сейчас по ночной поре, ведьма-мать заплетала волосы дочери да вплетала ленты в её косе. Над печой шуршали сухими стеблями травы, собранные в лесах, ведьма косо на них поглядывала, и дрожали ленты в её руках. Но спокойный голос её с напевами, хоть и тих, обволакивал дитя, словно древнее заклинание, мысль-ученье была ясна.

***

Не ходи за ворота, – шептала она, – как на небо закатится полна-луна, что следит за тобой пробудившимся взором. Мы творить колдовство уподобимся ворам до тех пор, пока лунный сияющий взор не укроется тучей аль тенью земной. Но коль скоро нарушишь наш ведьмин завет – по пятам за тобою увяжется смерть. Нет, не та, что с тоской провожает усопших – её взгляд заслонила туман-пелена, и не видит она никого, кроме в лодках уплывающих в мир погребенного сна.

Эта смерть пахнет гарью, и жарко вздыхает за плечом, если только учует поблажь, в одеянии чёрном, пропитанном красным, она ходит всегда среди нас. Она рыщет средь ведьм тех, кто может поддаться, она ловит в капкан – только шаг со тропы. Не смотри ей в глаза и не смей оступаться. Искушение будет сбежать, но замри. Затаись в темноте, приглуши воздыханье, и не смей говорить, и не смей колдовать. Она мимо пройдет, прогремев кандалами, а вернется ль – нельзя предсказать.

А увидишь коль чёрную-чёрную кошку, что расплавленным золотом в очах полна – обогрей, облюби, Кот охотен до ласки и укроет от смерти тебя. Но не друг нам сей Дьявол – Колдун в облаченьи – Он от смерти от нашей имеет доход: как ты думаешь, чьи эти девять жизней?
То-то. Любит он ведьмин почёт, так что можно его задобрить, можно танцем его соблазнить в шабаш. Стерегайся луны и охотников в красном, а Кота по-простому ублажь. Он всегда где-то рядом, чуть ближе, чем надо, но не станет чинить неприятности тем, кто ему по душе, так что, девочка, помни: Он любитель полезных вещей. Будь ему как раба, выполняй порученья, не перечь и не зарься на то, что Его. Он спасет от луны и от алчущей смерти, но тебя от Себя не спасет.

***

В темном доме укрылись от лунного света мать и дочь, спят в обнимку почти без тревог. Из печи наблюдет за сном их вальяжно Чёрный Кот. 

VIII. Инквизиторы выходят на охоту

VIII.

Инквизиторы выходят на охоту

Они заготовили достаточно хвороста.

Их бог услышал молитвы.
Время кровавой луны.

Братья, готовьте чаши – сегодня мы жжём сестер. Не скрывшись от лунного взгляда, они попадут на костер. Кровью омоем чрево, крови напьемся всласть. Выйдем же на охоту в этот священный час. Спрячьте свои оскалы, скройте голодный взор и со своих кинжалов смойте кровавый узор. Нам королю не стоит долго мозолить взгляд. Пусть нас и терпит, всё же видно, что нам не рад.

Ну же, выходим, братья, слышен на башне звон.

***

Ночью храм кострами ярко освещен.

В красных тяжёлых рясах блуждают фигуры в тенях. Зверь притих, и люди спешат укрыться в домах. Ведьмы надели маски, ведьмы ушли в леса. В городе мрачно пусто, стихли все голоса. Каменные своды скрывают беглецов, но прочные оковы найдут себе рабов. И снова чаши полны, и снова слышен крик: чем громче, тем сытее над жертвенником лик.

***

Тяжелым взглядом смотрит монарх через окно, а Черный Кот, ласкаясь, кружит вокруг него.

– Их развелось как мушек на мусорных местах, – Король виски сжимает и смотрит на Кота. Тот сразу замирает, и с озорством в очах, решенье предлагает:

"Их в солнечных лучах уже ты жег и резал. Не нужен раритет, достаточно железа и яркий солнца свет. Избавишься от многих"

– От всех, – король сказал.

Смеялся Дьявол долго, но поправлять не стал. В обители ведуний избыток палачей, и если так решит монарх – не станет их вообще. 

IX. Траурное одеяние короля

IX.

Траурное одеяние короля

Печаль королевства – печаль короля.
Печаль короля – печаль королевства.

Белая вода – алхимическая амброзия – горела хорошо, о чем король помнил ещё со времен юношества. К счастью, испарения не были чересчур ядовитыми, в отличие от самой субстанции. Зверь недовольно плакал и чихал от заполнившего его вены едкого дыма, и отчаянно жмурил глаза. Сизый пепел поднимался вверх, образуя гигантское облако, настолько густое, что полуденный свет не касался земли. Только храм отсвечивал белесым пламенем, но этого света хватало лишь очертить его величественные стены.

Король чуть щурился от проникающего сквозь щели дыма, но продолжал смотреть на корчащиеся в окнах храма нечеловеческие фигуры.

– И почему я не сделал этого раньше? – спросил он в пустоту кабинета.

"Потому что тогда некому бы было убить королеву" – засмеялся Дьявол, чьи глаза золотом вспыхнули в отражении.

Король приложил к лицу платок и приоткрыл оконную раму, пропуская Кота внутрь.

– Пять лет уж минуло с тех пор, – мужчина мягко перебирал пальцами шерсть на загривке, не обращая внимания на то, как они становятся черными от дьявольской сажи. – Сегодня город наконец-то сможет понести траур по всем ведьмам.

***

Зверь страдал ещё целые сутки, пока наконец южные ветра не разогнали дым. Липкий алхимический пепел почернел, как только его обогрело солнце, и каждый камень мостовой, и каждая черепица заблестели обсидиановым цветом. Король, в траурном облачении, шествовал по улицам, чувствуя себя наконец-то полноправным хозяином города. Зверь, поначалу наблюдавший за ним с ужасом, теперь же радостно прыгал вокруг, подставляя шею и спину под успокоительные похлопывания. Ведьмы скидывали маски и со слезами благодарности целовали его руки, а после кружили, кружили вокруг.

Дьявол с неподдельным интересом наблюдал за ними с черных крыш, абсолютно незаметный на их фоне, и громко довольно мурчал.

X. Шабаш в ночь весеннего равноденствия

X.

Шабаш в ночь весеннего равноденствия

Но когда луна спит, они танцуют.

«Ах-лари-лари-ла,
Ведьмы пляшут вкруг костра.
Ларалай, подпевай!»


Молодая ведьма неспешно вошла в круг, сбрасывая легкие одеяния. Платье плавно соскользнуло с бедер, обнажая чуть нескладную девичью фигуру бледному свету незрелой луны. Босые ступни путались в молодой траве, пока она, наконец, не достигла вытоптанного другими ведьмами пространства. Пройдя полкруга вдоль самого края поляны, она задержалась в глубоком поклоне перед Ним, с трепетом позволяя Ему коснуться своих волос и плеч, а позже пустилась в пляс, смешиваясь с толпой нагих ведьм. Их тела согревал жар от костра, пляшущего в центре поляны и пытающегося обласкать и их, и темное небо своими языками.


«Ох-лари-лари-хэй,
Гори пламя веселей,
Ларалай, поджигай!»


Ведьмы жгли травы, окутывая себя тонкими росчерками дыма. Хлопали и отбивали ритм босыми пятками по утоптанной земле. Шепот молодых листьев им вторил песней, а из глубины леса доносился звон первоцветов, когда с их губ срывались томные стоны или тихий смех.


«Ах-ла-лари-лари-ла,
Нынче Дьяволу жена,
Хой-хэй, ласков зверь!»


Они звали Его присоединиться к танцу, манили руками, но Он оставался на своем месте, равнодушный к их призывам.

Он сидел под деревом, чуть в отдалении, чтобы охватывать взором все действие, но достаточно близко, чтобы быть его частью. Он следил из-под полуопущенных век за извивающимися в танце фигурами, вторящими движению пламени. Пальцы мерно отбивали ритм, чуть спеша вперед всех. Взгляд золотых глаз плавно скользил по поляне, а довольная полуулыбка не сходила с губ. В свете костра на Его лице плясали тени ведьм, заостряя очертания и добавляя в мрачной карикатурности. Но даже это нисколько не скрывало одного неоспоримого факта.

На корнях восседал Дьявол. Дьявол с лицом короля. 

End.

XI. Не перечь королю, сестра

XI.

Не перечь королю, сестра

Ведьмы умеют ждать

Не перечь королю, несчастная.
Не перечь - не накликай беду.
Королю чужды ведьмы гласные.
Не перечь, я тебе говорю.

Как повеет дыханием северным,
Принеся за собою снега,
Мы с поклоном откупимся временем
И пустимся по снегу в бега.

Братья наши, погрязшие в алчности,
Ныне где? Пеплом мажут в шерсти.
Зверь не спит, и грешим коль мы в малости,
будет пить он из нашей руки.

Сладкой ложью наполнится доверху
Город-зверь. По границе миров,
Вдоль реки, за огнями покойников,
Мы сбежим прочь от жарких костров.

Коли Дьяволу мы не станемся,
Он за нами не спустит свор,
Но пока - замолчи, несчастная,
И усердно следи договор.

Дополнительные материалы

Дополнительные материалы
 

Песнь о Смерти

Над туманом видны очертанья моста,
На мосту том фигура стоит.

Она держит фонарь в когтистой руке
И холодным светом манит.

За мостом – пустота, под мостом – река,
По реке корабли плывут.

И в руках по свече, в них сидят старики,
На корабль по одному.

Иногда рядом с ними младые сидят,
Иногда корабли пусты;

Иногда они парами скорбно молчат,
Иногда гасят пламя свечи.

Иногда проплывают по этой реке
В лодках дети, укутаны сном.

А в войну проплывают одни мужи,
Что за семьи пошли напролом.

Иногда проплывают на скромных плотах
Беглецы, не понявшие жизнь.

И за всеми следит с высоты моста
Смерть с туманом из-под ресниц.

Освещает фонарь холодным огнем,
Как маяк, долгий путь немых.

И в тумане их свечи покорно горят,
Направляя к ним взор живых.

Иногда раздается над этой рекой
Полный горечи плач к родным,

И к излому моста руки тянутся вверх
Тех, кто хочет вернуться к ним.



 

Ведьмовская

Ах-лари-лари-ла,
Ведьмы пляшут вкруг костра.
Ларалай, подпевай!
Ох-лари-лари-хэй,
Гори пламя веселей,
Ларалай, поджигай!
Ах-лари-лари-ла,
Чтоб ослепла луна.
Ларалай, не зевай!
Ох-лари-лари-хэй,
Не покажем танец ей.
Ларалай,ускоряй!

Ах-ла-лари-лари-ла,
Накружимся мы сполна,
Хой-хэй, в круг скорей!
Ах-ла-лари-лари-ла,
До самого до утра.
Хой-хэй, зелье пей!
Ах-ла-лари-лари-ла,
Нынче Дьяволу жена,
Хой-хэй, ласков зверь!
Ах-ла-лари-лари-ла,
Ведьма станется нага.
Хой-хэй, не робей!
 

Послесловие автора и FAQ

@темы: мои хаотичные мысли, собранные на бумаге в подобии творчества, ориджинал, Темные сказки